Дарвин не смог убедить 95 из 100 живущих на земле, что человек произошел от обезьяны. Различия между ними очевидны даже на примере людей, менее всего наделенных человеческими чертами. А медийная субкультура превращает человека в животное, развивая в нем животные порывы и инстинкты, культивируя в нем зверские черты и вдавливая его глубоко в землю, или, лучше сказать, «в преисподнюю земли».

XXI век, безусловно, век информационных технологий. А. Мальро говорил, что этот век или будет мистическим, или его не будет вовсе. Мы ждем.

Как бы то ни было, но спустя десять лет после вступления в новое тысячелетие конец света не наступил, инопланетяне не высадились на землю, евреи не обратились в христианскую веру. Люди, однако, стали более привязаны к технике, они зависят от автомобиля, как от воздуха, они стали рабами техники, без которой умерли бы в течение нескольких часов.

Одним из фундаментальных явлений этого эона стала революция телевидения и кино. И самая крупная псевдо-философская революция, после коммунистической, случилась в Голливуде с его ответвлениями – китайским, индийским, не менее потешными.

Калифорнийская визуальная индустрия коренным образом изменила фундаментальные идеалы человечества. К сожалению, дети теперь хотят стать похожими не на Христа, но на Брэда Питта или Гарри Поттера. Индонезийские девушки говорят туристам, что их имя – Анджелина. Русские, подобно Буриданову ослу, мучительно выбирают, по свидетельству опросов, между Владимиром Путиным и Брюсом Уиллисом. Британцы хотят быть как Бекс (не пиво, а Дэвид Бекхэм). О румынах что и говорить: у нас образцами являются или безграмотные мультимиллионеры, или карлики с «Порше», или медиа-ассенизаторы – создатели сомнамбулических партий, или накачанные наркотиками футболисты. К несчастью, медийная пандемия распространяется чудовищным образом, но почти никто не подает сигналов тревоги. Гражданское общество боязливо и сбито с толку, христианские общины замкнуты в своей самодостаточности, интеллигенция больше занята забастовками и хлебом, чем формированием людей завтрашнего дня.

Но вернемся к Голливуду. Эта субкультура планетарного масштаба, генерирующая миллиарды долларов и губящая души, предлагает набор следующих социальных правил: истребление врагов с помощью оружия; уничтожение всех, кто думает иначе, чем ты; поляризация общества наподобие банды (друзья и враги, хорошие и плохие); ненормальная сексуальность, продвигаемая как закон; насилие, тупо узакониваемое; победа любой ценой; легкий хэппи энд; нетрудовое обогащение; ловкое мошенничество; наркотик как заменитель реальности; подрыв традиций для процветания маркетинга; триумфаторская доктрина американского превосходства.

Все это, популяризируемое утонченным или грубым образом в фильмах, упомянутых выше, – подлинные бичи для институтов, воспроизводящих жизнь: народа, школы, семьи, Церкви. Но одним из, я бы сказал, пророческих симптомов будущего, обладающим потрясающим роковым качеством, является принцип превращения человека в животное.

Человек создан по образу Божию и должен стать богом по благодати. Бог стал Человеком, чтобы человек стал богом – утверждают Евангелие и церковные Вселенские Соборы. Человек должен стать жизнью, добром, любовью, святостью, чистотой, светом и, безусловно, лично бессмертным. Это христианство. Религия вечной жизни, свет жертвенной любви, радость Креста, вкушение рая и переживание Воскресения Христа в жизни каждого.

Цивилизация «Голливуд» не может подняться до этих жизненных идеалов. Поэтому она отрицает их существование. В противовес она активно и неуклонно проповедует превращение человека в животное. Как? Идеализируя ценности или животную силу, к которым человек должен стремиться. Есть фильм «Человек-паук», от которого все малыши сходят с ума. Ловкость, способность перепрыгивать с одного здания на другое, вязкая и тягучая паутина, которую он выделяет, – все делает человека-паука идеалом для детей, а также для взрослых, отупевших от лицезрения пикселей.

В детстве я видел фильм «Человек из Атлантиды», где у героя были сросшиеся, как у земноводных, пальцы, так что плыл он с огромной скоростью. Все дети были очарованы этим существом. Затем, позднее, я видел «Человека-пуму». Не помню ничего, кроме того, что он прыгал, как пума, умерщвлял все, что движется, и больше ничего.

Опасно то, что человек превращается в зверя с каждой бессознательной, но настойчивой идеализацией хищнических черт этих животных. Ибо никто, конечно, не видел фильма о человеке-зайчике или человеке-косуле. Разве только в мультфильмах. Утонченность, милость, хрупкость, чистота или нежность не находят себе места в тематических списках массовых фильмов. Напротив, ярость, сила, скорость, инстинкт убийцы, кровожадность, ловкость в умерщвлении – все это превращает человека в хищника, а всех остальных в жертву. Это вульгаризированная версия антихристианской и абсурдистской философии Ж.-П. Сартра: «L’enfer c’est les autres» («Ад – это другой»).

Бессильный выполнить свое призвание уподобиться Богу, человек трагическим образом погружается в животный мир. Одна песня без мелодии, вовсю гремевшая несколько лет назад, призывала: «You and me, baby, ain’t nothing but mammals, / So let’s do it like they do on the discovery channel» – «Ты и я, детка, не что иное, как млекопитающие, так что давай делать, как они это делают на телеканале Discovery, давай…»

Так человек мало-помалу превращается в вурдалака, вампира, волка («The Wolf»), летучих животных («Superman»), тигра или все то, что узкие специалисты из Голливуда сочтут символизирующим силу, ловкость, пронзительное зрение, ненасытность, инстинкт. Тем самым культура фильмов подобного рода раскрывает себя как культура смерти, узаконенного греха и абсолютного зла, оправданного во имя нации, цивилизации, общего блага и т. д.

Дарвин не смог убедить 95 из 100 живущих на земле, что человек произошел от обезьяны. Различия между ними очевидны даже на примере людей, менее всего наделенных человеческими чертами. А медийная субкультура превращает человека в животное, развивая в нем животные порывы и инстинкты, культивируя в нем зверские черты и вдавливая его глубоко в землю, или, лучше сказать, «в преисподнюю земли».