Излишнее упование на Бога и отчаяние происходят от уныния.
1.Первое состоит в отлагательстве покаяния и исправления жизни и в дерзновении грешить, излишне надеясь на милосердие Божие. Грех этот есть смертный.
2.Второе есть сомнение в милосердии Божием, будто тяжким грехам нет прощения, как думал братоубийца Каин.

При покаянии более всего надо позаботиться о мире с ближними, что без смирения, при горделивости, очень плохо удается. Если не простим ближним обид, то этого Бог не простит.
Исповедь, совершаемая с небрежением, не только не приносит пользы, но и служит к осуждению.

Помыслы, хотя и греховные, но мимоходящие, не усиливающиеся усвоиться душе, не нуждаются в немедленной исповеди. Отвергай их, не внимай им, заглушай их воспоминанием противоположных им евангельких заповедей, упомяни о них в общих словах, отнюдь не предпринимая  бессмысленной заботы исчислить их на исповеди пред причащением Святых Христовых Тайн; скажи, что ты сверх значительных грехов, которые должно изложить с точностью, согрешил разными помышлениями (свт. Игнатий Брянчанинов).

Отчего же это многие исповедуются, а по том вновь и вновь совершают те же грехи? Ясно, что, исповедуя священнику тот или иной грех, они не приходили в сокрушение от него. Мы любим свой грех, хотя и знаем, что это грех, мы не «выжимаем его из себя покаянием», как советует св. Ефрем Сирин, а потому тяжесть грехов и не снимается с души, давит ее, владеет ею. Отходя от исповеди, мы даже не делаем попытки бороться с грехом, а желаем Таинство превратить в магию, чтобы механически, без наших усилий, нас спасла благодать Божия… В наше время религиозной безпечности многие, приходя к священнику на исповедь, вместо сообщения о своих грехах повествуют о своей «праведности». Казалось бы, для таких «праведников» исповедь не нужна, ибо Христос пришел на землю призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. IX, 13). А на самом деле такие «праведники» на исповеди, но не в жизни, подобны тем трубочистам, которые так прокопчены грехами, что никакой новой грязи греха не замечают в себе. Обманчивое самочувствие своей праведности лишь подчеркивает печальную нечувствительность ко греху и очень низкий уровень их христианской жизни.

Многие верующие обычно говеют раз в году в Великом посту.

К аналою, с лежащими на нем крестом и Евангелием, символами присутствия Самого Спасителя, подходят нередко с холодным сердцем и не знают, что сказать. «Грешна, батюшка, по всем заповедям», — говорят с ложным смирением. А душа — закрыта: она не раскрывается перед Богом в слезном вопле покаяния. Да, с тяжелым сердцем стоим мы пред аналоем, ожидая с нетерпением, когда же, наконец, священник епитрахилью накроет нас и раздадутся слова разрешительной молитвы. И как часто некоторые из нас бывают недовольны, если священник, видя и чувствуя пашу скованность грехом, хочет нам помочь, задавая вопросы… Нет! Нам этого не надо! Мы не хотим раскрывать душу для восприятия благодати и уходим от аналоя, пусты святости и полны грехов, как пришли, если еще не усу­губим наших грехов их сокрытием.

Если случайно не исполнили или худо исполняете данную вам духовным отцом епитимию, то должно покаяться в этом. Разрешить от этого случайного упущения может любой священник. Но от самой епитимий — только тот, кто наложил ее.

Благодатная сила Таинства Покаяния состоит в прощении грехов кающемуся от Господа Иисуса Христа через священника и в освобождении кающегося от вечных наказаний, при­мирения раскаявшегося грешника с Господом Богом и Церковью.

Таинства Покаяния и Св. Причастия, дающие благодать оправдания и благодать освяще­ния, развивают, укореняют, возвышают в духе человека все, потребное для спасения. И чем кто чаще пользуется ими, тем успешнее зреет его духовная спасительная жизнь. А без этого она скоро засаривается, вянет и глохнет.

Сила частой исповеди.

Одно воспоминание о том, что надо открываться духовному отцу, что надо сказать ему, удерживает нас от грехов.

То уже пагуба, когда кто скажет о себе, что во всем прав и каяться ему не в чем (свт. Фео­фан Затворник).

Смертный грех решительно порабощает человека диаволу и решительно расторгает обще­ние человека с Богом, доколе человек не уврачует себя покаянием; увлечение помыслами и мечтаниями производит меньшее порабощение (врагу) и разобщение (с Богом), но производит их. И потому необходимо воздерживаться от всех помышлений и мечтаний, не согласных с учением Евангелия, а случающиеся увлечения немедленно врачевать покаянием (свт. Игнатий Брянчанинов).

Нам повелено взыскать Царствие Божие в этой жизни и обрести, толкая в двери его пос­редством покаяния и слез.

Плоды покаяния состоят в усиленной борьбе с грехами и в подвигах ревности о жизни святой и богоугодной.

Без показания и лаптя не сплетешь. Как же можно научиться покаянию, если кто опытный не научит? (преп. Амвросий Оптинский).

Страсть требует тщательного врачевания покаянием и благовременного искоренения противоположной ей добродетелью. Страсть не всегда выражается делом: она может тайно жить в сердце человека, обладая его чувствованиями и помышлениями. Страсть познается из того, когда человек не престает воображать грех и услаждается мечтанием его, когда, плененный им, он уже не в силах противиться увлекающей силе греховных помышлений… Страстный не перестает совершать грех в мечтании и сердечном чувстве, через что поддерживает свое общение с темными духами (свт. Игнатий Брянчанинов).

Когда мы согрешаем, тогда мысль о Боге производит уныние и страх. Будем и среди грехов не терять духа покаяния, и тогда всякая мысль о Боге, как Отце, приемлющем кающихся, будет сопровождаться радостью духовною.

Ты не осуждаешься за совершение греха, но подвергаешься наказанию за то, что, согрешив, не покаялся. Но пусть наше покаяние не ограничивается только одними словами. При виде греха веселятся демоны; усматривая покаяние, радуются Ангелы (свт. Иоанн Златоуст).

Прекрасное покаяние имеет столько силы, что во мгновение времени освободит от тысячи грехопадений, и на самом одре борющегося со смертью освободит, если прибегнет к пока­янию. Ибо теснота обстоятельств не стесняет Божия человеколюбия.

В каждом из Таинств низводятся на верующих определенные дары благодати Божией, ус­вояющей людям плоды искупительных заслуг Христовых.

Будем пользоваться более исповеданием (грехов), потому что исповедание — уза, пре­пятствующая грешить.

Помыл, будучи выведен наружу, милостию Божиею прогоняется. Если же его скрывают, то он мало-помалу переходит в дела тьмы.

Сила епитимий. Одному ученику старец дал епитимию: не есть хлеба. Старец умер; ученик обратился к архиерею, к собору — и те не разрешили, не сняли епитимию. Так он и не вку­шал хлеба во всю жизнь.

Самое лучшее лекарство для спасения — откровение помыслов, и раз Господь дал нам этот дар, так зачем же вы еще медлите, душите себя молчанием, как бы нарывами болеете и как бы червями кишите непобежденными помыслами (преп. Феодор).

Как змея, извлеченная из темной норы на свет, старается убежать и скрыться, так и злые помыслы, будучи обнаружены откровенным признанием и исповедию, стараются бежать от человека.

Какие помыслы надо говорить?

— Помыслы те надо говорить, которые безпокоят. Иной помысл целый день приражается — и ничего; а другой в раз оцарапает, — тот и нужно говорить (преп. Амвросий Оптинский).

Однажды одному старцу говорит духовный сын его: «Отче, у меня нет тяжких грехов». Тогда старец посылает его принести большой камень и затем снова отнести и положить, где лежал. Он исполнил. «А теперь, — говорит, — иди, набери мне множество мелких камней, — он принес. — А теперь отнеси обратно и положи, где они лежали». Но он исполнить не смог, потому что не мог запомнить, где они лежали. Так наши мелкие обыденные грехи, их такое множество накапливается, что они омрачают душу.

Короткий путь к чистоте и безстрастию есть чистая исповедь и открытие мыслей смущаю­щих духовному отцу.

Если случится служителю Божию по какому-нибудь несчастному случаю впасть в смеренный грех, он исцеляется от язвы греховной покаянием и исповедью, и потому не перестает быть чадом Божиим (свт. Игнатий Брянчанинов).