Из чудес прп. Серафима Саровского

41271374_14serafimsarovskyibearНеисчислимые заявления об исцелениях поступали в Дивеевский монастырь, возглавляемый игуменией Марией (Ушаковой). Больные получали исцеления от воды с источника, выведенного Богоматерью в малой пустыньке, от вещей святого Серафима, хранившихся в монастыре, от осколков камней, на которых он молился, и часто также от портретных или бумажных изображений старца. Исцеления происходили и на могиле основательницы Дивеевской общины, матери Александры, куда, в сонных откровениях, не раз прп.Серафим направлял болящих.

Сергей Алексеевич Никитин, житель Нижнего Новгорода, рассказывал следующее. «Прихожу к моему знакомому лютеранину, а он в отчаянии, что сын его болен раздражением мозга и доктор сказал, что больной безнадежен. Видя неутешимую скорбь отца, я говорю: «Хочешь ли, чтобы сын был здоров? Веришь ли, о. Серафиму?» — «Хочу, чтобы он был здоров и верую!» — ответил отец. — «В таком случае, вот образ о. Серафима и надень на сына». Он взял, надел, и сын его выздоровел. Вот уже три года он не снимает образа с сына и не отдает мне».

Одна странница сообщила следующее чудо. «Есть у меня, — говорила она, — сын, и единственный; пил он ужасно, и горе мне было страшное, такое горе, что и рассказать не умею. Что ни делала я с ним, ничто не брало, ничем не могла отвадить от вина. Слыхала я о батюшке Серафиме; кой-как, насилу достала бумажный образочек его, картинку, повесила у себя и стала ему постоянно и сердечно молиться: «Батюшка, отвади сына моего пить!» Вот раз сижу я, и вдруг вбегает ко мне сын-то, лица на нем нем нет, весь трясется, я, надо, перепугалась…

«Что ты, — говорю, — что ты?» — «Маменька, — говорит, — прости мне, Христа ради, никогда пить не буду капли вина в рот не возьму! Сейчас я хотел напиться, вдруг вижу, старик-то с палкой, что у тебя повешен в рамке, зашевелился, стал больше да больше и совсем вышел из рамки живой, подошел ко мне, суровый да грозный такой, поднял на меня дубину и говорит: «Перестань мать огорчать и не смей более пить вина!»… Так вот, родимая, с тех самых пор Бог хранит: вылечился сын-то, и капли в рот вина не берет. Вон он, какой милостивец у вас батюшка!»

Сестра Дивеевской обители Ф.В. сделалась, больна глазами. Накануне нового 1835 года видит она сон, что находится в церкви Тихвинской Божией Матери. Отец Серафим выходит из Царских врат в белой ризе, подает воздух (покровец, который полагают на евхаристическую Чашу) и велит отереть им глаза, а сам стал позади нее. Она спросила его: «Ты ли это, батюшка?» о. Серафим отвечал: «Какая ты, радость моя, неверующая! Сама же просила меня, а не веришь, ведь я у вас обедню совершаю». После сего Серафим сделался невидим. С этого времени болезнь глаз прошла у сестры. (Рассказ самой исцелевшей).

Рассказ затворника Георгия, жившего в Задонском Богородицком монастыре. «Долгое время мучился я помышлением: перейти отсюда куда-нибудь в другой монастырь, поуединеннее, а то здесь письма и посетители много меня развлекают; отказывать иногда совестно, а иногда и нужно бывает отвечать: пишут дело. Около двух лет боролся я в нерешимости с этим помышлением, никому этого не говоря, между тем сильно этим смущаясь, перебирая в памяти моей все места, куда бы удобнее удалиться. Однажды входит ко мне келейный, извещая, что странник из Саровской пустыни от отца Серафима принес мне благословение, и сверх того имеет надобность сказать лично несколько слов по его поручению. Я благословил ему войти, и он начал: «Отец Серафим приказал тебе сказать: стыдно-де, столько лет сидевши в затворе, побеждаться такими вражескими помыслами, чтобы оставить свое место. Никуда не ходи. Пресвятая Богородица велит тебе здесь оставаться». Сказав сие старик поклонился и вышел, а я стоял как вкопанный, дивясь чудесному откровению тайный моих помышлений, и притом такому человеку который не только меня не знал, но и никогда не видывал, и даже никогда мы друг к другу не писали. Однако, скоро опомнившись, просил я келейного воротить ко мне странника, надеясь узнать от него что-нибудь более, но его уже не смогли отыскать, ни в монастыре, ни за монастырем. С тех пор дух мой успокоился, и я перестаю помышлять о переходе в другое место».